Такой реакции от Салтыкова не ожидал и Никита Колосов. Честно признаться, к такому повороту событий он был совершенно не готов. Вообще любовные мелодрамы были не по части уголовного розыска.

Алексея Изумрудова привезли в отделение милиции в Воздвиженское. И спустя четверть часа туда же примчался и Салтыков – взмыленный как лошадь и неистовый как торнадо. Сопровождал его Мещерский, мужественно игравший свою коварную роль до конца. Никита оставил им обоим на растерзание Кулешова. Он все же начальник ГОМ, ему и ложиться, как говорится, грудью на амбразуру. Пока в кулешовском кабинете гремела гроза и сверкали молнии, сам он тихонечко вывел через запасной выход скованного наручниками и совсем упавшего духом Изумрудова, посадил его в свою «девятку» и форменным образом увез – куда глаза глядят.

– Куда вы меня, куда? – раскудахтался испуганный Изумрудов, но Никита, продолжая играть свою коварную роль, на эти его жалкие вопросы не отвечал. Мрачно усмехался и знай жал на газ во всю железку.

Он доставил парня на то самое место, где было найдено тело священника. Обстановка здесь была самая подходящая: осенние дни коротки, смеркается рано. А тут еще тучки небесные… вечные странники, подвалили. Угрюмо было на пустынной сельской дороге. Угрюмо и неуютно.

– Узнаешь место, Алексей, как там тебя по батюшке – Андреич, что ли? – спросил Никита Изумрудова, закуривая.

В кармане у него лежала справка из информационного центра МВД, в которой черным по белому значилось, что Изумрудов Алексей Андреевич, уроженец г. Выборга, ранее не судим и к уголовной ответственности не привлекался. Жалкие эти сведения не грели душу. На Лешу Изумрудова, за освобождение которого потомственный аристократ граф Роман Валерьянович Салтыков бился с милицейскими бюрократами-утюгами как лев, никакого дельного, полезного компромата всеми принятыми оперативно-розыскными мерами добыто не было. Впрочем, как и на всех остальных фигурантов. И это Никиту страшно огорчало.

– Ну что воды в рот набрал? Место, я спрашиваю, узнаешь?

– Н-нет.

– Как это нет?

– Это… это, кажется, дорога на автобусную остановку и в Тутыши, – выдавил Изумрудов.

– Верно. И когда же ты был тут в последний раз? – Никита грозно нахмурился.

– Н-не знаю. Летом. Я на машине тут ехал. Потом еще на велике…

– На каком еще велике? Вы ж тогда с отцом Дмитрием пешком здесь шли.

– Да, правильно. Мы пешком, мы… – Изумрудов осекся, поднял растерянный взор свой на Колосова и…

– Выходи, – коротко скомандовал Никита.

– Зачем?

– Выходи, я сказал! – Никита вытолкнул парня из машины. Рывком выбрался сам. Эх, коли играть роль утюга, тогда уж в полную силу, смачно. Жаль, зрители не видят: кто в Лесном остался раны зализывать, а кто и в отделении милиции рубаху от Джордже Армани на себе рвет.

– Давай, показывай на месте, как ты его прикончил, – он сгреб Изумрудова за грудки. – Ну? Быстро показывай, как ты убил здесь священника!

– Я его не убивал! – завопил Изумрудов. И от этого заячьего вопля нежная изысканная красота его (на которую, исходя из уже известных обстоятельств, обратил внимание и Колосов) сразу как-то поблекла, полиняла. Изумрудов стал похож на плаксивую женщину с мальчишеской фигурой и мужской модной стрижкой.

– Нет смысла запираться. У нас есть свидетель, который тебя видел вместе с отцом Дмитрием в день убийства. Давай, давай, пацан, не зли меня. Колись, рассказывай, как дело было. Увидишь, сразу легче станет. И слезы высохнут. Давай на месте демонстрируй детально: что, где, как. А потом и к убийству вашей реставраторши Филологовой плавненько перейдем.

– Да вы что? – Изумрудов попятился, выставляя вперед скованные наручниками руки. Он словно защищался от надвигающегося на него Колосова.

– Будет легче, пацан. Вот увидишь. Ну?

– Но я никого не трогал!

– Будет хорошо, – интимным голосом демона-искусителя обещал Никита. – Кайфанем на пару, а?

– Я не убивал, это какая-то ужасная ошибка. Ваш свидетель ошибается. Он наговаривает на меня, врет!

«Ох, где-то я уже это слышал, – подумал Никита. – Не иначе как от этого… Журавленка в Лесном».

– Кто бы вам что ни говорил – не верьте. Он просто не мог меня здесь видеть, – Изумрудова несло в оправдательном экстазе. – Я ведь не идиот, я отлично помню тот день. Мы вечером с Валькой Журавлевым в дом отдыха ходили, в Интернет-кафе. Нас там сто человек видело. Спросите! А мы видели ваши милицейские машины с мигалками на дороге. Но я был тогда с Валькой, он подтвердит!

– Отца Дмитрия убили гораздо раньше.

– Раньше? – лицо Изумрудова застыло. – Но ведь это было вечером? Вечером, правда? А я приходил к нему…

– Ага, наконец-то. Хоть одно слово правды появилось, – Никита прищурился. – То, что это именно ты приходил к отцу Дмитрию в тот день, я и так знаю. Давай выкладывай – зачем.

Изумрудов вытер скованными руками пот со лба. От переживаний он взмок. «Мне бы сразу тогда в Лесном его первым выдернуть, а не канителиться с Журавленком и его поносом, – подумал Никита. – Сколько времени зря упущено!»

– Я приходил в церковь. Это было днем, где-то около часа дня, – Изумрудов силился быть точным. – И я приходил вовсе не к отцу Дмитрию.

– А к кому же, интересно?

– Мне надо было просто поговорить со священником. Спросить… А отца Дмитрия я и не знал.

– Врешь.

– Нет, правда, я видел его всего дважды до этого. Он приезжал в Лесное освящать дом и павильон, – Изумрудов стиснул пальцы. – Его Роман приглашал, Роман Валерьянович, сам. А я там с ним даже и не разговаривал, стеснялся. А в тот день я решил зайти в церковь, узнать про одну вещь. Мне не нужен был конкретно этот отец Дмитрий, уверяю вас. Мне нужен был просто любой священник…

– Любой? Но встретился тебе там отец Дмитрий?

– Да. Он как раз церковь запирал, он куда-то торопился. Я не хотел его задерживать. Но он спросил: «Вы ко мне, молодой человек? У вас ко мне какое-то дело?» Может быть, он узнал меня – он ведь видел меня накануне в Лесном. Решил, наверное, что меня Роман послал…

– Валерьянович. Романом Валерьяновичем шефа твоего зовут. Ты слишком уж фамильярничаешь, Леша. Да и он что-то уж слишком горячо о тебе печется…